Мальчик Роман живет в Америке и постоянно общается с бабушкой Софьей. Бабушка говорит с внуком по-русски, заботясь о том, чтобы Рома не забыл язык предков. И едой кормит мальчика русской – гречневой кашей с котлетами, свежеиспеченными слоеными пирожками. Ну, возможно, из готового теста, купленного в отделе замороженных продуктов. Говорят, канадское особо качественное. Вместе бабушка и внук много путешествуют по экзотическим местам, общаются с детьми и взрослыми разных национальностей, а также с кошками и собаками, дельфинами, черепахами и морскими львами. Рома растет добрым и смышленым. Даже до чрезвычайности смышленым. И – счастливым. Но не потому, что живет в самой богатой стране, а по совсем другой причине.  Если бы мне поручили написать аннотацию к книге Софии Агачер «Рассказы о Ромке и его бабушке», я бы, пожалуй, этим и ограничилась. Но у критика другая задача. Критику надо объяснить, почему эту книгу стоит прочесть и каковы ее литературные достоинства. Ну а заодно и недостатки.

Начнем с того, что мнение, будто института бабушек в США не существует и пожилые женщины там проводят время исключительно в клубах по интересам и спортзалах, а внуков видят на Рождество и День Благодарения, безнадежно устаревает. Американское «бабушкинство» стремительно развивается. Из 75 млн детей в Штатах около 5,5 млн воспитывают не родители, а их родители, пишет авторитетный журнал Economist. Возможно, это происходит не без влияния эмиграции из России и других стран, в которых бабушка на много лет традиционно заменяет ребенку биологическую маму. При этом американские  бабушки постоянно молодеют, и их средний возраст не превышает 50 лет. И, между прочим, бабульки продолжают работать, пока ноги носят. А родители либо вкалывают за троих, либо рожают в таком возрасте, когда достойную работу найти трудно.

Я не собираюсь проводить социологическое исследование. И автор книги тоже. «Рассказы о Ромке» - не об экономике и не о демографии. Это книга о любви. О том, что по какой-то таинственной причине наибольшей близости люди достигают именно через поколение. Женщины, дождавшиеся внуков, знают, что отношение к ним – совершенно другое и эмоционально, и психологически, чем к детям, рожденным тогда, когда «вся жизнь впереди». Ромке и Софии хорошо друг с другом. Весело и интересно. Но главное в незамысловатых рассказах лично для меня не это. Главное там – об Америке, у которой нам стоит многому научиться. Да, научиться, отбросив гордыню, снобизм – и просто ликвидировав нравственную безграмотность. О том, что США – страна достаточного социального комфорта, мы слыхали. И оспаривали этот непреложный факт с помощью политиков и телеведущих столько раз, что перестали в него верить. Но есть нечто выше социального.

Вот в самолете, который уже собирается взлетать, становится дурно… щенку. Щенку не обычному, а безлапому. Его подарили мальчику, тоже родившемуся без конечностей. Правда, искусные протезы позволяют ему бегать наравне с ровесниками, но главное – мальчик не стесняется своего увечья. Его никто из одноклассников не дразнит и не доводит до слез. Отношение к людям с ограниченными возможностями в Штатах не пустословно «политкорректное», а по-настоящему уважительное. И щенок мальчика Дэна – не случайно увечный, а специально подобранный. Ему плохо – переневолился в переноске, перевозбудился в аэропотровском многолюдье. И вылет задерживают на три (!!!) часа, чтобы ветеринарная служба помогла малышу прийти в себя и адаптироваться в незнакомой обстановке. А когда София и Ромка встречают семейство Дэна на Майями, собачонок уже тоже оснащен протезами, как его маленький хозяин, и гоняет по пляжу.

Лично меня в этом рассказе отношение к «братьям нашим меньшим» не удивляет: мои собственные внуки живут в окружении животных, большинство из которых подобраны на помойках, то есть предварительно кем-то выброшены. У одной из чихуашек родовая травма – нет задней конечности. У другой была сломана шея. Обе психически травмированы и ограниченно контактны. И обе любимы. А тойтерьер и котенок модной и, между прочим, американской породы мейн-кун прибились сами, забежали в поисках дома – и остались. Наверно, мы им чем-то понравились. Вот только ветслужбу вызывать многодетной семье дорого – сами лечим, если что. По инструкции. Но тоя и куна тоже ведь кто-то выгнал на улицу. Или не уследил за ними. Не воспитался до «мы в ответе за тех…» и т.д. О бездомных собаках, ликвидированных перед чемпионатом мира, умолчим. Нет, наверняка и у нас кто-то всей семьей, вместе с котом, отправится утешать девочку, у которой в одночасье погибли собака и птичка. Наверняка! Однако до сей поры не написана книга, равная по мастерству, но альтернативная по смыслу «Белому Биму   Черное Ухо». А ведь «Бим», написанный почти полвека назад, - все о том же равнодушии и жестокости к живым, которое на себе испытали наши чихуашки.

Чувством природосообразности проникнута книга Софии Агачер. В мексиканском Пуэрто-Вальярто, «на берегу Тихого океана, в бухте Бандерас, где есть аквапарк, и в нём живут самые умные в мире дельфины», Ромка встретил удмурта Петю – Педро, – детдомовца, которого вместе с сестрой усыновила (до запрета) канадская француженка Сесиль. А у самой Сесиль погибла в автокатастрофе вся семья. И по совету психиатра она отправилась сюда, в аквапарк, «где докторами работают дельфины и морские львы». И животные спасли отчаявшуюся женщину. А морская львица Марина теперь под руководством Сесиль спасает всех отчаявшихся и недужных. Да, мало кто из нас может отправиться с ребенком на отдых в Мексику. Но научить его любви и единству с окружающим миром – пусть ваш ребенок и лишен телепатических способностей, которыми обладает Ромка, – можно в любой деревне. И в городе тоже можно не выбрасывать живое существо на помойку, если оно «мешает».

Меня несколько смутило нечеткое позицинирование книги о бабушке и внуке, смешение стилистики детской литературы и взрослой философии. Но, во-первых, сегодня взрослые читают еще меньше, чем дети. Во-вторых, взрослым тоже не грех поучиться добру и общению. Рассказы Софии Агачер разбивают в пух и прах множество мифов об Америке и лечат душевную недостаточность всех, кто страдает этой самой опасной немочью современного мира.

Марина Кудимова 

Кроме того он обладал природной склонностью к языкам и какой-то интуитивной грамотностью. Через пару месяцев мы очень подружились и полюбили друг друга. Это была моя первая и, теперь в свои девяносто лет, могу точно сказать самая большая любовь в моей жизни.  Базыль окреп, много работал с отцом на виноградниках и помогал ему с бумагами. Война близилась к концу, мы любили друг друга и были счастливы так, как можно быть счастливыми только в юности. После победы мы решили пожениться, мои родители были не против. Базыль принял решение остаться во Франции со мною. И что бы его никто не мог узнать выжег увеличительным стеклом татуировку, сделанную у него на правом плече.  Он называл её “гадючьей” и рассказывал, что её ему сделала его старшая сестра Ольга. Мама достала своё свадебное платье и начала его перешивать для меня. Но в конце мая 1945 года, вечером к нам на ферму зашло двое французских и двое американских солдат. Они арестовали Базыля и куда-то увезли на машине. На прощание он обнял меня и сказал: “ Не волнуйся, жди, я обязательно вернусь!” Позже я узнала, что между американцами, французами и русскими было подписано на Ялтинской конференции какое-то секретное соглашение, по которому все жители, проживавшие до войны в зоне, контролируемой русскими войсками, в том числе и находящиеся на территории Франции, должны были быть отправлены в пересыльные лагеря и переданы русским оккупационным властям. Больше Базыля я никогда не видела. Ведь я даже не могла послать о нём никакие запросы. Что я знала? Я знала его возраст и имя, и то что родом он был откуда-то из восточных польских земель. Говорил на польском, немецком и французском языках. И ещё у него были абсолютно седые волосы. Я ждала его каждый день в течении 7 лет, никуда не уезжая из родительского дома. А потом, однажды наш рабочий убил гадюку и принёс её к нам на ферму показать, и я смогла внимательно и близко рассмотреть узор на её спине. И я поняла, что узор на спине убитой гадюки был очень похож на татуировку Базыля, но всё же немного отличался от нее. После этого случая я решила уехать в Париж и начать изучать орнаметы. Так я увлеклась германо-скандинавской мифологией и искусством викингов. Во время учёбы в Сорбонне я встретила отца Ларса - настоящего дана, вышла за него замуж и переехала жить в Копенгаген. Всю свою жизнь,  изучая “змеиные” орнаменты, меня не покидала надежда, что они помогут узнать мне о судьбе моего возлюбленного. И видите, не ошиблась, вы, Софи, пришли ко мне, чтобы узнать не только о поясе, но и о корнях своего рода, а встретились с прошлым своего отца. Ведь Базыль ваш отец? Моё сердце не могло обмануться, - остановилась Мария и с надеждой посмотрела на меня.

  -   Мария, Базыль -  мой отец. Так его имя звучит по-польски и так его звали в детстве. О том, что моего папу в семнадцать лет насильственно угнали на работу в Германию, я узнала лишь в начале девяностых. До этого времени никто в моей семье об этом не говорил. Во времена Советского Союза таких мальчишек и девчонок, как мой папа, считали чуть ли не предателями родины. Многие из них погибли от голода и непосильного труда на военных заводах Третьего Рейха, а те, что были репатриированы обратно переселялись советскими властями в Сибирь и Казахстан. В 1992 году мой папа обратился ко мне с неожиданной для меня просьбой. “ Отвези меня, доченька, во Францию, в город Сен-Мартен. Сейчас меня выпустят зарубеж, но силёнок у меня маловато, боюсь один не доеду. Я должен туда обязательно вернуться, я обещал!” Я очень удивилась, почему вернуться? Я никогда не слышала, чтобы мой папа когда либо был за границами Советского Союза. И тогда, он мне рассказал, как во время войны эсэсовцы в оккупированной Белоруссии арестовывали практически всех подростков от 14 до 18 лет и отправляли в Германию на работу. Во время одной из таких облав мой папа вместе со своим младшим братом был арестован, их погрузили в эшелон. Под крышей вагона было маленькое окошко для воздуха, папе удалось подсадить своего братишку, тот пролез через отверстие и выпрыгнул на ходу поезда, избежав фашистского плена. В середине войны папа попал на металлургический завод в восточной Франции, где очень сильно заболел. И тогда, поскольку работать в цеху он не мог, администрация завода продала его французскому фермеру.

Французская семья выходила его и относилась к нему, как к родному сыну. Там он по-настоящему впервые полюбил дочку хозяина фермы. Папа сказал, что его возлюбленную звали Мария, и что после окончания войны вы хотели пожениться, но его арестовали американцы и отправили в пересыльный лагери для последующей депортации на родину. В лагере от высылки в Сибирь папу спас его каллиграфический почерк и знание нескольких языков. Он переписывал различные бумаги для администрации лагеря. Когда американцы закрыли лагерь, они помогли ему сесть на военный эшелон, следовавший на восток. Так папа добрался до Минска. Закончил медицинский институт, где встретился с моей мамой. Всю свою оставшуюся жизнь он проработал врачом в Белоруссии, - рассказывала я Марии и Ларсу о своём отце и видела, как глаза Марии становились всё счастливее и счастливее.

  -  Простите, София, а у вас нет с собой фотографий вашего отца, - мягко прервала меня хозяйка дома.

  -  Да, конечно - ответила я, достала свой мобильный телефон, нашла фотографии отца и протянула их Марии. Она внимательно разглядывала их и тихонько нежно что-то шептала по-польски.

  -   Знаете, Ларс, не могу себе простить, что тогда не выполнила просьбу отца и не отвезла его во Францию, - обратилась я Ларсу,  боясь потревожить Марию. - Потом папа заболел и умер.

  -   Ничего, скоро я приду к своему Базылю, и Великая Богиня Фрея соединит нас опять в своём прекрасном замке Сессрумнир, - спокойно и радостно произнесла Мария. - Наверное, не только я, но и моя прапрапрабабушка была женой викинга, ведь я не боюсь смерти, боюсь потерять человеческий облик и стать в тягость всем и себе. Когда я была совсем маленькой, рядом начали умирать знакомые дедушки и бабушки из соседних ферм. Взрослые мне что-то врали, но я догадалась в чем дело, и придумала, что я маленький воин с копьём наперевес, и если что, то я просто так не дамся, а потом выяснилось, что копьё годится еще много для чего. Простите, София, я очень устала и хочу побыть одна со своими воспоминаниями. До свидания, я и Ларс всегда будет рады видеть вас в нашем доме. Да, возьмите свой телефон и пояс.

  Мария опустила руки на колени и закрыла глаза. А мы с Ларсом молча вышли из дому и пошли вверх по улочке Христиании. Шли молча, каждый думал о своем. Навстречу нам попадались редкие прохожие, равнодушно кивавшие головой Ларсу. Так мы подошли к воротам, на которых было написано: “Выход в реальность”.

  -  Дальше заканчивается Христианин и начинается Копенгаген. Я рад был с вами познакомиться, Софья. Вы приехали в Копенгаген и нашли здесь свою персональную сказку для взрослых. Я совсем не удивлюсь, если окажется, что завтра вы летите в Лондон, поэтому приготовил для вас координаты Джекоба Пероффа. Я обязательно позвоню ему, и попрошу рассказать вам по-больше о тканных поясах и ведуньях-пряхах. До свидания, ждем вас с мамой в гости, - Ларс протянул мне на прощанье картонный квадратик с телефоном Джекоба. Я же не удержалась обняла его, вытерла выступившие на глазах слёзы и быстро пошла по направлению к метро. “Интересно, как он догадался, что завтра я лечу в Лондон?” - удивлённо подумала я.

Софья, прежде, чем я дальше продолжу свой рассказ, покажите мне, пожалуйста, пояс из-за которого вы пришли к нам в гости.

  Я достала из сумочки тёти Олин пояс и протянула его Марии.  Она очень осторожно взяла его, долго рассматривала, а потом поднесла к губам, поцеловала и прижала обеими руками к груди. Я невольно подалась вперёд и уже открыла рот, чтобы задать вопрос, но Ларс крепко сжал мою руку. Из глаз Марии потекли слёзы, она положила пояс на колени, салфеткой вытерла слёзы и повернулась ко мне.

  -   Простите меня, Софья! Более шестидесяти лет я искала человека, на плече которого была татуировка с точно таким же рисунком, как на вашем  поясе. Все наши друзья знают, что я изучаю и коллекционирую тканные пояса и рушники со  “змеиными” орнаменты, поэтому Агрис и порекомендовал вам зайти к Ларсу, когда вы будете в Копенгагене. Но мои друзья не знают почему я это делаю. Когда вы зашли в наш дом, и я увидела ваши глаза, моё сердце упало в никуда, я поняла, что мои молитвы дошли до Фреи, и вы - дочь человека, которого я любила и искала всю свою жизнь. Не перебивайте меня, пожалуйста, мне очень трудно говорить, - сказала Мария и сделала несколько глотков воды.

  -  Я родилась во Франции. Мой дед и отец выращивали виноград сортов Гаме де Ливердён и Пино менье, и делали из него ароматное, нежное вино кристально-розового цвета. Наши виноградники тянулись вдоль реки Шьер, что близь французского города Седана впадала в реку Маас. Недалеко от нашей фермы находился город, в котором был сталелитейный завод. С середины тридцатых годов из Германии начали поступать большие заказы на сталь, и завод начал очень быстро расширяться. Рабочих не хватало. Началась война, Францию оккупировали немцы. Металлургическая группа бассейна Лонгви построила рядом с заводом несколько бараков для иностранных рабочих, окружив их колючей проволокой. Вначале иностранными рабочими были скандинавы, поляки, но со второй половины 1942 года начали появляться восточные поляки, белорусы, украинцы и русские. Их называли остарбайтерами. В основном это были подростки в возрасте от 16 до 18 лет, - рассказывала Марии подрагивающим голосом, не переставая поглаживать пояс, лежащий на коленях. - Условия работы у них были ужасными. Они работали по 12 часов в сутки. Бежавших ловили собаками и подвешивали вниз головой. За оставление рабочего места полагался расстрел. На большие праздники: Пасху, Рождество, день рождение фюрера и владельца завода - близлежащим фермерам разрешалось привозить этим рабочим еду. Я была там несколько раз, помогала отцу и старшему брату. Какими же казались маленькими, грязными и изможденными эти мальчишки. После высадки американцев в Нормандии в июне 1944 года руководство завода предложило фермерам выкупить для сельскохозяйственных работ самых слабых и больных остарбайтеров. И мой отец обменял четыре ящика нашего мозельского вина на умирающего паренька. Его звали Базыль.

    И тут уже начала плакать я. Я вытирала глаза салфеткой, а слёзы лились и лились из моих глаз. Я наконец-то поняла о ком сейчас будет рассказывать Мария.

Перу расположена в активной сейсмической зоне. Каждые триста лет происходит землятресение в 9 баллов, которое разрушает практически всё. Землятресения различной силы случаются достаточно часто. Инки непревзойденно строили не только дороги и террасы на склонах гор для выращивания различных сельскохозяйственных культур: картофеля, кукурузы, пшеницы, кофе и многого другого, но и здания. Причем террасы, постоялые дворы, крепости и жилые дома они строили из камней, связанных друг с другом специальной смесью из глины, земли и соломы, оставляя пустоты для гашения сейсмических волн.


Улица в Куско. Слева обычная кладка. Справа храмовая кладка времен империи Инков.

   А вот храмы инки строили из идеально обработанных камней различной формы, связанными между собой специальными подвижными узлами из бронзы. Храмы строились в виде усеченных пирамид со стенами под наклоном не более 18 градусов. В стенах храмов размещались для облегчения специальные ниши, где стояли золотые статуэтки богов. Колонны тоже были полыми. Сейсмоустойчивые инкские сооружения, также как и водопровод и канализация в Куско стоят до сих пор, а испанские постоянно разрушаются и требуют ремонта.



Храмовые камни с выточенными отверстиями для заливки бронзы.

Популярно мнение, что инкская цивилизация взялась из ниоткуда и исчезла, но это не так. До инкский цивилизации было много других очень интересных цивилизаций. Одной из таких является цивилизация паракос, существовавшая на территории современного Перу ещё до нашей эры. Эта цивилизация уникальна тем, что до наших дней дошли образцы изумительных по своему качеству и рисункам тканей. Ведь текстиль очень быстро разрушается - это не камень и не металл. Дело в том, что жители цивилизации паракас заворачивали своих покойников в самые красивые ткани и хоронили их в пустыне. Каждый год покойники вырывались из земли, переодевались в новые и чистые ткани, а старые хоронились рядом. Благодаря этому обычаю, ткани возраста тысячи лет до нашей эры дошли до наших дней и свидетельствуют о высочайшей цивилизации паракас. Символы, встречающиеся на тканях цивилизации паракас, перешли к инкам.



Ткань из захронения Паракос. 800 лет до н э. Археологический музей в Лимо.

Например, основной символ инков чекана или более известный под названием инкский крест. Ступенчатый крест, как и ступенчатая страна в виде горных террас и ступенчатой государственной системы инков. У инков было три ступени. Первая или нижний мир змеи; вторая или срединный мир пумы и третья - верхний мир кондора.

Извини, за экскурс к основным символам культуры инков, но без этого тебе очень сложно было бы понять устройство и предназначение города Мачу-Пикчу. Мне важно, чтобы ты увидела не груду старых камней на величественной горе, а посмотрела на всё это своими глазами.

Мы вышли с Данте из поезда и направились по мостику через бурлящую Урубанду к автобусной остановке. Нам повезло - туристов, желающих подняться на Мачу-Пикчу было не так много.

-  Данте, расскажи мне о городе, - напомнила я о себе внезапно замолчавшему спутнику.

-  Знаешь, всё что рассказывают экскурсоводы туристам абсолютно неважно. Надо помнить одну вещь: храмовой кладкой построены храмы и жилище Верховного Священнослужителя инков, а всё остальное это жилые постройки. А название храмов придумал уже Хирам Бингем.



Храм Солнца. Мачу-Пикчу.



Храм трёх окон. Мачу-Пикчу.

     Он назвал самый большой храм - Храмом Солнца, другой - Храмом Трёх окон, центральную площадь - ритуальной площадью, а место наверху со странным камнем - Солнечными часами. Какие-то камни якобы похожи на змею, какие-то на ламу, какие-то на кондора, а что это на самом деле мы не знаем. Важна не эта болтовня, а твои личные ощущения и твой личный мистический опыт во время прогулки по этому древнему месту. Так что сейчас я советую тебе расслабиться и немного отдохнуть, - сказал мне Данте и замолчал.

Автобус лихо домчал нас минут за пятнадцать до вершины. И мы стали медленно подниматься по огромной каменной лестнице наверх горы. Гору Мачу-Пикчу со всех сторон окружали другие горы, покрытые сельвой. На террасах, спускающихся от основания города к подножью горы паслись ламы. Идти было не просто, не хватало кислорода, приходилось часто останавливаться и пить воду. Данте мне рассказывал, что наверху нашли кладбище жителей города, и что дальше находятся склады, где скорее всего хранили зерно ….



Центральная площадь в Мачу-Пикчу. Как и 600 лет тому назад ламы приходят сюда сами. Только сейчас их не приносят в жертву.

И так мы подошли к центральной площади. Я остановилась и начала зевать. Я зевала без остановки достаточно долго, из глаз у меня потекли слёзы, а из носа ручьём вода. Потом я начала кашлять и выплёвывать из лёгких различную гадость. Хосе терпеливо вытирал бумажными носовыми платками всё это безобразие. И когда водоизвержение из меня наконец-то прекратилось, потащил меня дальше. Мы поднялись на небольшую площадку со странным камнем под названием “солнечные часы”.



Камень под названием Солнечные часы. Мачу- Пикчу.

Камень был огорожен верёвкой и рядом стоял служитель и не разрешал никому останавливаться. Данте подвёл меня к камню и поставил рядом. Служитель как-то странно посмотрел на него, и мне даже показалось, поклонился ему. От того места, которое было обозначено камнем шло ощутимо приятное тепло. И когда я почувствовала, что у меня прошла вся усталость, Хосе потянул меня за руку и вывел с площадки.



Потом мы пошли к какому-то огромному плоскому камню, огороженному также, как и солнечные часы верёвкой. Но почему-то Хосе завёл меня с обратной стороны камня, где туристов не было. И прошептал на ухо:

-  Смотри, потом расскажешь.

У меня на душе было спокойно и радостно. Я начала вглядываться в плоскую поверхность камня. Вдруг на шершавой, серой поверхности явственно появилась огромная тень в виде трапеции. Эта трапеция стала углубляться и я почувствовала,  как вокруг завибрировало пространство и запахло, как после грозы, азоном. Внутри меня радостное тепло сменил липкий страх. Я хорошо помнила и знала это ощущение. Оно возникает в тот момент, когда реаниматолог понимает, “что пришла смерть больного и открывается дверь в иной мир”. Я сжала кулаки, быстро повернулась к Данте и зашагала прочь.

Дальше мы молча вышли за территорию старого города, завернули в небольшое кафе и начали пить чай.

-  Знаешь, Данте,- первой нарушила я молчание. - Я думаю, что это очень старое сакральное место, о котором знали инки. И я думаю, что здесь проводили обряды инициации или посвящения в жрецы. Поскольку на центральной площади идёт резкая потеря энергии или очищение, а у песочных часов идёт наполнение энергией, причём энергией земли - женской. А потом у огромного плоского камня идёт испытание. Мне показалось, что как будто там открылось окно в другой мир или как сейчас модно говорить портал, - начала я описывать свои ощущения Данте.

-   Всё правильно. Вот так и ушли в иной мир, сохранив свои знания те двести последних высших священнослужителей инков. А тебя я хочу поздравить, ты теперь, как и я, можешь стать курандеро, - спокойно, как о чём-то само собой разумеющемся сказал Данте.

-  Извини, но я не знаю кто такие курандеро, - спросила я, уже перестав чему либо удивляться.

-  Курандеро или мисаю, в иерархии священнослужителей инков - это нижняя ступень посвящения. Курандеро лечили людей, предсказывали будущее или готовили дары для Пачамамы. Они, как правило были папамисаю или обладали наследственными знаниями и даром, или альтамисаю, дар возникал после удара молнией. Курандеро сохранились в Латинской Америке до сих пор, хотя испанцы убивали их беспощадно. Кстати, так нравившийся тебе в молодые годы Карлос Кастанеды, был родом из Кахамарки, северной провинции Перу. Там курандеро встречаются чаще, чем где либо. В своих произведениях, он попытался рассказать и осмыслить то, что слышал и видел в детстве, просиживая всё своё свободное время среди курандеро у фонтана на центральной площади городка. Ты удивишься, но на своей родине, в Перу, Карлос Кастанеда практически неизвестен. Его знают только иностранцы, живущие в этой стране и мало знающие её обычаи, - очень осторожно подбирая слова, рассказывал Данте, поглаживая левой кистью своё правое предплечье со странной отметиной в виде цветка на коже.

-  Ничего не понимаю, ты хочешь сказать, что известный во всём мире писатель - Карлос Кастанеда неизвестен у себя на родине? - действительно удивилась я.

-   Во-первых, сам Карлос Кастанеды всегда считал себя американским писателем, и тщательно скрывал, что он родом из такого захолустья, как Кахамарка. Во-вторых, в твое понятие, весь мир, явно не входит Латинская Америка. И наконец, в третьих, курандеро не могут передавать свои знания словесно. Вот видишь, этот знак в виде цветка на моей руке. Такой же был у моего отца, деда и деда моего деда. Это знак от удара молнии одного из моих далёких предков, передаваемый, как и знания курандеро по наследству. Поверь мне, я просто смотрю на человека и знаю, чем он болен, и что надо изменить в окружающем мире, чтобы он стал здоров. Это как дышать, - продолжал свой рассказ Данте, как вдруг нашу беседу прервали крики, причём на русском языке.

-  За такие деньги, как я вам плачу за эту экскурсию, на эту грёбаную гору - Мачу-Пикчу …. Я должен сам залазить… -

У подножья массивной лестницы, сложенной из огромных отшлифованных веками камней, стоял небольшого роста пузан, одетый в дорогие стильные брюки и цветастую рубаху навыпуск. По бокам от него переминались с ноги на ногу две молоденькие длинноногие девицы в коротких платьицах и босоножках на высоченных каблуках. А напротив стояла уже немолодая женщина с простым русским лицом, пытавшаяся,  чуть не плача, что-то тихо и тщетно объяснить российскому туристу.

-  О, надо спасать Варвару, я её хорошо знаю, это русскоязычный гид из Куско. Она уже здесь живёт лет двадцать, вышла замуж за кечуа. В Перу русскоговорящих немного - тысячи три, и мы почти все друг друга знаем, - воскликнул Данте, и набрав номер своего мобильного телефона, начал что-то быстро говорить по-испански и смеяться.

-  Данте, ты что-то придумал? - с надеждой спросила я, не зная куда деваться от стыда за своего соотечественника.

-  Ты же хотела посмотреть древние обычаи кечуа? - хитро спросил меня Данте. Я молча кивнула. - Мой кузен работает здесь начальником полиции. И я попросил его привезти сюда носилки, на которых  в день поминовения мёртвых его семья выносит мумию прадеда. За это я пообещал ему на новый год кечуа совершить обряд поклонения Пачамаме  с особой пышностью. Не забывай, ведь здесь я курандеро, и мне невозможно отказать в просьбе, - улыбался Данте.- Далее, я объяснил моему кузену, что здесь присутствует самый известный русский кинорежисёр, который хочет снять фильм про Верховного Жреца инков и Мачу-Пикчу с многомиллионным бюджетом. При этом его полицейский участок во время съёмок может прилично заработать. Но чтобы принять окончательное решение о съёмках фильма, “режиссёр”  хочет на себе почувствовать фактуру и подняться на носилках подобно Верховному жрецу к священному Солнечному камню..

-  И что твой кузен поверил в такую лабуду? - теперь уже рассмеялась я.

-  Конечно, нет! Он порекомендовал мне пить меньше чичи. Но я всё равно придумал хитрость. Главное не начни смеяться, когда я буду общаться с этим “ надутым пузырём”. Помни, что мы спасаем Варвару, этот VIP-турист нажалуется - её уволят, а она одна работает в семье, - закончил пояснять Данте и быстро направился к выходу.

Вокруг скандалившего “пузыря”, ругавшегося крайне нецензурно, уже начала собираться толпа. Американцы смеялись, японцы щёлкали фотоаппаратами, а перуанский полицейский быстро говорил что-то по рации… Путешествуя по миру, я много раз наблюдала, как люди громко разговаривают между собой на другом языке, уверенные в том, что их речь непонятна для окружающих. И это зачастую вызывает очень смешные казусы. Поскольку в нашем перемешанном мире, всегда найдётся тот, кто  понимает твой разговор.

-  Здравствуй, Варвара! - поприветствовал по-испански Данте женщину-гида. - Что это ты так расстроилась! Не надо нервничать! Здравствуйте, меня зовут Данте,  обратился мой друг к скандалисту уже по-русски .— Я продюсер американской компании Парамаунд Пикчерс, и у меня существует контракт с национальным заповедником Мачу-Пикчу на съёмки эпизода о том, как Верховного жреца подымают на центральную площадь города. Я прилетел три дня тому назад и начал снимать этот эпизод, но наш актёр упал с носилок во время подъёма. И никто не соглашается заменить его. Я пил кофе в ресторане напротив, когда услышал, как вы требуете от гида, чтобы вас отнесли на вершину горы. И очень этому обрадовался. Вы русские - очень смелые люди!

-  А почему вы говорите о смелости русских? - очень осторожно спросил “пузырь” и как будто начал даже сдуваться, превращаясь в человека.

- Видите ли, местные индейцы кечуа говорят, что любой кто захочет подняться на носилках на священную гору подобно Верховному жрецу инков, обязательно будет сброшен духами, охраняющими этот город, в пропасть. Вот после падения актера, никто и не соглашается, сыграть в этом эпизоде роль Верховного жреца. Так что мои люди с удовольствием отнесут вас на носилках вверх, - с огромной убедительностью говорил Данте.

-  Знаете  у меня нет времени заниматься вашими киношники глупостями. Девочки, Варвара, я что просто так тащился на край земли, пошли на гору пешком, - пробубнил бывший скандалист и рванул по камням за всеми туристами наверх. Варвара благодарно улыбнулась Данте и заспешила за своим клиентом.

-  Вот так, и рождаются легенды и мифы. А ведь приедет в Россию и будет рассказывать о том, что город Мачу-Пикчу охраняют духи, и что любого, кто возомнит себя Верховным жрецом и решит подняться подобно ему на носилках на гору, ждёт неминуемое падение вниз. Чему и сам этот турист стал свидетелем при съёмках американского фильма.

Отважный путешественник с интересом разглядывал привычный мир, ставший вдруг далёким и маленьким. А птицы пролетали совсем близко. Мама рассказала, что на стреле крана ворона свила гнездо. Все попытки спугнуть её оказались напрасны. Даже во время работы механизма птица сидела на яйцах.  А ворон приносил ей пропитание.  Было решено дождаться вылета птенцов из гнезда, и только потом ликвидировать самострой, чтобы восстановить порядок.

В кабине машиниста Алёше понравилось. Сначала мама показала ему всё, что умеет делать кран. Потом он сам сел в кресло. Через стекло разглядел получше уходящую вдаль стрелу с вороньим семейством в гнезде. Осторожно под присмотром мамы проверил действие рычагов, ощущая себя волшебником. Ведь каждое его прикосновение приводило к плавному движению громадины.

Вечером мальчик с восторгом рассказывал папе о том, как он управлял умным краном. И как это здорово чувствовать, что такая большая машина послушно выполняет все команды.

Во сне Алёша бежал навстречу знакомому крану, а тот кивал ему головой – кабиной.  Потом мальчик раскинул руки и полетел. А железный великан трансформировался в любимую игрушку - плюшевого жирафа по имени Бублик. Он, улыбаясь, склонил голову перед другом и подсадил его к себе на шею.
– Алёша, хочешь, я стану твоим личным подъемным краном? И мы вместе будем помогать твоей маме.
– Конечно, – отвечал мальчик. И они лихо поднимали прицепленные грузы и переносили их в нужное место. А строители благодарно махали руками в ответ.

Едва проснувшись, Алёша полез в кладовку, вытащил из коробки с игрушками грустного Бублика и горячо зашептал ему: "Я согласен! Будь моим краном!  Не обижайся, просто мне надо было ходить в школу, а потом выполнять домашнее задание. Но это не значит, что я забыл о тебе! Теперь мы опять будем вместе. Я познакомлю тебя с маминым краном, и вы обязательно подружитесь".

И ему показалось, что жираф улыбается теперь так же счастливо, как в его сне.

Остальные работы конкурса смотрите в разделе «Читать как дышать»

ОБ АВТОРЕ

Надежда Почтова, 59 лет, Москва. Этот рассказ – мой дебют в прозе для детей и семейного чтения. Написано о сыне. Внук пока слишком мал. Планирую писать в этом жанре теперь уже для внука.

 Интересно, что население империи Инков в момент испанского вторжения, в 16 веке, в два раза превышало население всей Испании. Непонятно, как в течении 30-40 лет, пусть даже на основе древних культур, развивавшихся тысячелетиями, возникает империя с высочайшим уровнем технологий, к примеру строительства дорог, террас  и зданий в сейсмоактивной зоне, бурно развивается 400 лет, а потом также за 30-40 лет теряет половину своего населения и деградирует, утрачивая полностью людей, обладавших знаниями. Остатки же местных жителей почти поголовно превращаются в забитых крестьян. Как будто над этой территорией вначале запустили отдельно взятое “солнце”, которое питало и развивало эти дикие горы и сельву, а потом оно отработало свой цикл и выключилось, и территория пришла в то же состояние, что до включения “солнца”. Только куда исчезло несколько миллионов образованных людей, унеся с собой знания? В другое измерение? Современники до сих пор не могут расшифровать тайны идеографического и узелкового письма инков, технологию обработки камней и сейсмоустоучивого строительства и многое иное, чему даже нет названия в европейских языках… Так кто вы был инки? Потомки пришельцев с других планет или мутанты, созданные для какой-то цели? Ведь золото в шахтах империи инков добывалось очень много, и всё это золото уходило в дар богам. Храмы были выложены чистым золотом, на вершинах у крепостей стояли золотые статую богам. Но всё ли это было золото, добытое инками? Ведь за владение золотом у инков полагалась смерть.


САмая высочайшая ценность - раковины мульу.

   В качестве денег в империи использовались раковины, серебряные топорики и листья коки. А что, если золото добывалось для пришельцев? Куда они подевались? И потом плоскогорья, расположенные в Андах, так близко от экватора, слишком удобные площадки для приземления и запуска космических кораблей. Возможно, инки поэтому там и ставили свои храмы? Слишком много вопросов и слишком много туманных ответов накапливались в моей голове с детства, пока этим летом я поняла, что если я сейчас не полечу в Перу, не пообщаюсь с потомками древней цивилизации инков, не послушаю эти горы, дороги и развалины, я не смогу сделать уже этого никогда, и моя детская мечта прикоснутся к древнему космодрому Мачу-Пикчу останется навсегда мечтой. И зачем тогда растить детей, делать карьеру, зарабатывать деньги, солить помидоры и сажать цветы, если ты не в состоянии наплевать на всё и осуществить свою детскую мечту. Сейчас или… Итак я вылетела в Перу, чтобы побывать не в таком уж древнем городе  Мачу-Пикчу.

    Вся эта информация обрывочно всплывала у меня в голове, помогая скоротать путь от аэропорта в Куско до Священной долины. На станции “Ольянто” в Священной долине, что расположена в 20 километрах от Куско, меня должен был встретить мой старый друг ещё по аспирантуре в Москве.

Познакомились мы в конце восьмидесятых годов в библиотеке. Я сидела за столом и с упоением читала Карлоса Кастанеду, совсем не заметив, как ко мне подсел небольшого роста, смуглый парень.

  -   Здравствуйте, - неожиданно для меня раздался его голос. - А хотите познакомится с живым Кастанедой?

  -   Отстаньте, пожалуйста, со своими шутками. У меня совсем нет времени. У меня остался только час, чтобы закончить книгу, - с досадой на надоедливого молодого человека пробубнила я.

  -   А я совсем не шучу. Меня зовут Данте Кастанеда. И я также как и Карлос родом из Перу. Просто фамилия Кастанеда очень распространена на моей родине. И точно такую же книгу, как и все остальные написанные Карлосом Кастанедой, я могу Вам дать почитать на достаточно долгое время.

  Вот так мы и познакомились. Данте был очень талантливым молодым хирургом и учился в аспирантуре на одной из хирургических кафедр. Мы подружились, и даже часто работали в одной операционной: он - хирургом, а я - анестезиологом.

  Узнав, что я прилетаю в Куско  посмотреть Мачу-Пикчу, Данте специально приехал показать мне этот древний город инков. Очень важно чьими ты глазами впервые смотришь на незнакомый для тебя город. От этого зависит откроет тебе город свои секреты, примет тебя или просто накроется зонтом, как от мелкого надоедливого дождя.

Мы сели на поезд и через полтора часа должны были добраться до станции Агуас Кальентес, откуда автобусы подымают туристов к городу Мачу-Пикчу.

  Напротив меня сидел всё тот же Данте, что и 25 лет тому назад: ни одного седого волоса, стройный, прямая спина, чёткие молодые движения, и лишь морщинки вокруг глаз говорили о том, что эти годы всё же не прошли незамеченными для него.

  -  Данте, а ты совсем не изменился, - начала я наш разговор.

  -   Изменился, изменился, хотя и не седею. Это от моей матери, она из народности аймара, а как известно у этого высокогорного народа седых волос нет. Но не будем об этом. Давай, лучше я расскажу тебе о городе, в который ты стремишься попасть уже много десятков лет. Если древняя столица инков Куско расположена на высоте 3500 метров, то Мачу-Пикчу на 1000 метров ниже, - начал для меня Хосе  свой рассказ. - Дышать здесь значительно легче. Ежегодно этот древний город посещает около 4 млн туристов. Юнеско, признавшее Мачу-Пикчу  одним из чудес света, пыталось ограничить для сохранения памятника всемирного наследия приток туристов, но правительство Перу отказалось сделать это. Поскольку туризм является одной из основных отраслей страны, а город Куско существует практически полностью засчёт туризма.



Поэтому прежде, чем подняться на автобусе на гору, необходимо отстоять минимум часовую очередь. При этом все билеты, и на поезд и на вход надо покупать часто за несколько недель. Правда, в Куско прилетают группы молодых туристов из различных стран мира, которые хотят пройти по тропе инков и подняться на Мачу-Пикчу самостоятельно. Индивидуальные подъёмы запрещены. Группа проходит 48 километров тропы за 4 дня. Специальные рабочие, подобно часки, несут палатки, провизию, воду и даже биотуалеты, проходя до и после группы.

  Считается, что город Мачу-Пикчу  был основан в 15 веке, как резиденция Верховного жреца Сапа Инки Пачакутека. Верховный жрец не жил в Куско, его приносили в резиденцию Сапа Инки для совершения главного обряда жертвоприношения в Храме Солнца. В жертву приносили чёрную ламу, а прислуживали Верховному жрецу невесты Бога Солнца акльаваси. Странно, почему их так называют в русских книгах, ведь по-испански звучит совсем по-другому ахьяваси (acllahuasi), а местные жители произносят аллахуаси. Специальный священнослужитель ездил по селениям империи и отбирал девочек в возрасте 8 лет: красивых, хорошо развитых умственно и физически, и самое главное имевших талант к плетению и ткачеству поясов, пращей и одеяний из шерсти вигуней и альпака. Этих девочек отдавали в школу ахьяваси при храме. Девочки  учились прислуживанию во время ритуальные служб в храмах, но главное они должны были обучиться ритуальному плетению и ткачеству, в том числе специальных фигур токапу.


Токапу на одеягии Девы Марии в храме в Куско

Я так думаю, что таким образом не только велись летописи и книги, но и совершалась особая магия, являвшаяся основой изготовления одежды для мумий умерших правителей, семьи Сапа-Инки, военноначальников и священнослужителей.



Традиционные пояса.

Самые красивые и неумелые ахьяваси становились наложницами Сапа-Инки и его окружения. Так продолжался род Инки. Хотя унаследовать трон мог только наследник родившийся от законной жены, которой кстати была старшая родная сестра Инки. Чистота крови соблюдалась очень тщательно. Как будто генетический код правителя был исключительно важен для чего-то неизвестного нам. Крайне редко, если тяжело заболевал Сапа Инка, или грозила засуха, или происходило большое землетрясение самую младшую из ахьяваси могли принести в жертву.

Испанцам ничего не было известно про город Мачу-Пикчу. В начале прошлого века молодой и очень амбициозный преподаватель Йельского университете Хайрам Бингэм, получив рекомендательные письма от университета, приезжает в столицу Перу Лимо.

  Женившись на дочери известного американского ювелира, основателя концерна Тифани, Хайрам хочет доказать, что достоин такой жены, и стремится достигнуть славы и богатства любой ценой. В библиотеке  Хайрам Бингем в одном из документов находит информацию о том, что за неделю до захвата испанцами Куско, из столицы инков вышел отряд священнослужителей и воинов с тяжёлым грузом, и удалился в неизвестном направлении. И Бингем, считавший, что инки таким образом пытались спасти свои основные сокровища от испанцев, снаряжает за счёт своего тестя экспедицию. Ему невероятно везёт и на одной из ночных стоянок он встречает местного мальчика, который, увидев на рисунке храмовую кладку инков, утверждает, что может точно такую же показать на вершине близлежащей горы. И так Бингем открывает неизвестный до селе город. Что и сколько вывез сам   Хайрам Бингем доподлинно неизвестно, но экспозиция наследия инков в Йельском университете весьма значительна.

Мачу- Пикчу, расположенный на плато поражает своей красотой. Гора практически со всех сторон омывается рекой  Урубанда.



Таким образом, проявляется основной принцип верования инков - дуализм всех природных начал. Гора Мачу-Пикчу  символизирует бесконечную спираль-змею  ПачаМаму или землю (женское начало), а река-вода - это мужское начало. По преданию инков на горе Мачу-Пикчу “собирались боги”. У кечуа, которые во все времена испанского владычества, далеко в горах сохранили свой язык и старые верования, есть легенда, что девятому Инке Пачакутеку было предсказание о гибели империи, и тогда он решил “на священном месте, где собирались боги” основать город-убежище, где смогут быть укрыты “свяшенные знания инков”. Золото же у инков было очень много и приносилось оно, в основном, как ты знаешь, в дар богам. Когда испанцы вошли в столицу инков Куско, то увидели перед храмами целые кукурузные поля и сады с человеческими фигурами и птицами, сделанными из золота в натуральную величину. Храмы Солнца, Луны, Грома и Молнии и Радуги были облицованы изнутри золотыми пластинами. Столица была разбита на 12 кварталов, в каждом из которых был дом прошлого Сапы-Инки, полный сокровищ.

Дело в том, что когда Сапа-Инка умирал, его тело мумифицировали, и  всё чего он прикасался оставалось в его доме. Его приемник забирал с собой тех людей из дома отца, которые ему нравились, и основывал свой дворец и квартал. На праздники мумию последнего Сапа Инки выносили в город, чтобы показать прежнему правителю, что происходит. Обычай мумифицировать своих предков и оставлять их в своем доме существует у индейцев до сих пор. Так что в далёкой горной деревне среди живых родственников за обеденным столом можно увидеть и мумию.

Куско, центральная площадь, памятник Сапа-Инка.

Почти 400 лет на пространстве от Эквадора до Аргентины господствовала могучая империя Инков. Индейцы кечуа, инками их назвали уже испанцы, были горным народом и правящим классом на завоёванных ими территориях. Столица империи находилась в Андах на плато высотой три с половиной тысячи метров и гордо именовалась Куско, что на языке кечуа означает “пуп земли”. Сейчас Куско  расположен в современном Перу, считающим себя не только культурным, но и территориальным наследником империи инков. Хотя перуанцами жителей этого государства называют только иностранцы. Местный житель назовёт себя креолом, если он потомок европейских переселенцев, или кечуа, или аймара, или представится именем какого либо иного индейского племени. Такой ответ - это тоже отклик тех далёких времён, поскольку многочисленные племена, завоеванные инками постоянно враждовали между собой.

Как и тысячу лет назад по дорогам-тропам инков идут люди с грузами.

 
   От центра древнего государства инков расходились дороги, протяжённость которых во времена его расцвета составляла почти 100 тысяч километров. Только представьте себе в горах с высотой перевалов до 4 000 метров дороги!  Кечуа утверждают, что до сих пор существует около 20 тысяч километров троп, построенных ещё при инках, связывающих не только их горные селения, но и Боливию, Чили и Эквадор.



Вот так выглядели самые значительные дороги в империи Инков, по таким дорогам передвигался на носилках сам император или Сапа-Инка.

    Дороги  жёстко связывали империю в единое целое. Почти каждые 40 километров или на расстоянии дневного перехода человека находились постоялые дворы и почты. Почта доставлялась во все уголки империи специальными бегунами или часки. Часки доставляли из Куско в провинции указы Сапа-Инки или императора, а из провинции информацию о количестве урожая, населении, собранных налогах в виде специального “узелкового письма” или кипу.



Фото кипу сделано в археологическом музее в Лимо. Кипу применялись исключительно как цифровые отчеты. Отчетностью и статистикой в империи занимались исключительно инки, подчиненные напрямую императору.

 Специальные крепости, находящиеся на господствующих над местностью плато, контролировали не только дороги, но и территории, населённые не всегда лояльными к метрополии подданными. Гарнизоны этих крепостей численностью, как правило до 200 воинов, очень быстро могли достигнуть и погасить очаг недовольства. В 15 веке армия в империи инков при населении в 15 млн человек составляла около 100 тысяч воинов, вооружённых копьями и пращами, которыми они виртуозно владели.

Крепость инков в Священной долине в 20 км от Куско.

    Каждое селение обязано было ремонтировать и содержать в порядке свой участок дороги, за этим смотрели специальные администраторы из кечуа. За плохое содержание дорог провинившимся полагалось суровое наказание вплоть до смерти.  На строительство дорог все покорённые инками народы обязаны были выделять людей. Это были общественные работы. К общественным работам относились : строительство дорог, террас, оросительных систем, крепостей, дворцов и храмов инков, обслуживание постоялых дворов и почты, перенос грузов, служба и тренировки в армии.

   


А что слабо по таким горам на колеснице, как римляне или греки?

    В сейсмической зоне при постоянном смещении пластов земли, все склоны представляли собой естественные террасы. Индейцы не употребляли колесо при транспортировке по своим дорогам не потому что не знали его, а просто за неудобством его использования для передвижения по горным дорогам, построенным также, как и природные склоны, в виде террас. Инки были прекрасными строителями и пользовались блоками и брёвнами при перемещении грузов. Кроме того у них не было тяглового скота, ведь у лам и альпака очень слабые хребты. По горным дорогам, построенным в виде террас, легче и быстрее всего перемещались люди. Небольшого роста, необычайно сильные и выносливые они переносили грузы до 40 килограмм. Поэтому утверждение большинства европейских справочников о том, что инки не знали колеса, весьма не корректно.

Террасы, построенные ещё инками.

Хотя есть и более красивая легенда, почему инки не использовали величайшее изобретение человечества - колесо. Круг - это основной божественный символ империи инков, поскольку они поклонялись солнцу, а колесо - это круг, а значит символ солнца. Ничто не  могло лежать на солнце и быть выше его.

Вот почему, интересно, взрослые никогда не жарят хлеб на палочках? Это же здорово!

Лицу и рукам жарко, а спине холодно. Так что приходится все время поворачиваться, чтобы не зажариться и не заморозиться. А еще романтично смотреть на темноту сквозь огонь. Все становится зелено-голубое, темное, но не страшное. Как будто не по-настоящему, а в кино.

Трава, там, за огнем, шевельнулась. И еще раз.

Я огляделась. Никто ничего не заметил. Мама пела колыбельную, и все тихо-тихо засыпали.

А оно медленно шевелило траву все ближе, ближе… Вот-вот дотянется до мамы!

И тут оно вылезло. Совсем маленькое, черное и мокрое от росы. Над глазами нависали огромные уши, и все это еле держалось на четырех тонких лапах. Очень маленький щенок очень маленькой собачки.

Все завихрилось, завизжало, взрослые проснулись. Дети увидели собаку.

Мама ничего не заметила. Она привыкла.

Нас и щенка выставили, чтобы не мешали. Это было приятно. Теперь можно сколько угодно пачкать руки о дворовую собаку.

Дети окружили щенка и спорили, кто причиняет ему стресс, а кто нет. Щенок дрожал в траве и шарахался от всех.

Я не спорила. Все равно в конце концов щенка возьмет Настя.

– Ребята! Сначала нам надо уйти подальше от взрослых в секретное место!

Все одобрили Настино предложение и с криками поскакали в заросли. Настя подняла щенка за шкирку. Он не сопротивлялся.

– Так его мама носила! – Настя с подозрением обернулась ко мне.

Но я молчала. С Настей спорить бесполезно.

Я кинула прутик с недожаренным хлебом и пошла за всеми.

За первым же деревом Настя остановилась.

– Здесь будет наше секретное место! - шепотом приказала она.

– Ура! – заорали все.

Щенок вздрогнул.

– Теперь можете его погладить. Только аккуратно!

Щенок пошел по рукам. Каждый вырывал щенка у каждого, а потом защищал «бедного щеночка» от каждого другого.
Когда он достался мне, я сразу передала следующему. Мы только посмотрели друг другу в глаза. Его были черные и мокрые, а в моих он, наверное, увидел двух щенков.

Потом он долго «успокаивался» у Насти в руках. У нее почему-то его не вырывали.

Вдруг чья-то мама крикнула:

– Дети! Сюда! Ёжик!

Все завопили и побежали к костру.

Настя сунула мне щенка:

– Поохраняешь, ладно?

Стало тихо. Где-то Настя схватила что-то, и все побежали куда-то.

Мы сидели очень долго и молчали. Потом щенок осторожно ступил лапой на землю и посмотрел на меня. Я кивнула. Тогда он освободился совсем и медленно пошел в лес. После каждого шага он оглядывался и смотрел на меня. Потом зашагал смелее и скрылся в кустах.

Я дожарила хлеб и съела, но он почему-то не был таким вкусным, как раньше.