РОМАН "ЖУРНАЛ РЫСИ И НЭТА". Пост 2. РЫСЬ. (ПРОДОЛЖЕНИЕ)

Хорошее дело люди сделали, засыпав их, земля стала возвращаться в первозданное состояние - в болота. А растёт в этих каналах водный орех, целые заросли, одно из любимых блюд кабанов. Да, и черепахами они  не побрезгуют. Водный орех в Красную книгу внесён, и самые его большие заросли в Европе, именно, в Полесском радиационном заповеднике.

Под холмом же, на котором мы стояли, оказывается, деревня была захоронена. Во время войны в Полесье деревни немцы жгли, на пепелищах люди новые дома отстраивали, а после аварии на Чернобыльской станции сёла уже навсегда землей засыпали.

-   Болота жить хотят, а посему людей прогоняют, - посвящал нас в своё миропонимание егерь. - Берёза же - дерево весёлое, она первая пустошь и кладбища обживает. Еще жена моя покойница говаривала:" Помру, похороните меня на кладбище под берёзой..." Корнями белоствольная в земле - верхушкой в небе, она подобна мосту, между земным и горним. Вся такая чистая и стройная. Проводник душ.

• Да, вы философ, Матвей Остапович, в общении с кабанами точность мысли оттачиваете?-  попытался пошутить доктор Бертье, закончив свою интерпретацию речи егеря на французский язык.


• Может и так! Если бы вы знали сколько мудрости у зверья лесного?! А сколько политики и мироустроительства? Вот у каждого серьёзного зверя есть демаркационная линия, территорию своего обитания они метят, и если кто чужой зайдет за такую линию, то могут устроить трёпку или схарчат, как бифштекс с ногами. Опять же заботятся о молодняке или своих демографических показателях, почти как у людей, только более справедливо. Мы вот своих детей в города согнали, и они растут, не зная корней своих, как перекати-поле. Хотя мальчишки-сталкеры, что сбегают сюда, много мне помогают: за братскими могилами ухаживать, секреты и стоянки партизанские беречь, часовни ремонтировать. Спрашивал я их: " Зачем приходите сюда, закон нарушаете?". А они мне в ответ: " Все реки начала из болот берут, вот и мы свои корни обрести хотим, а для этого по реальным истокам бродить надо.” ….Эх ….Этого в романе моего земляка Ивана Мележа “Люди на болоте” не прочтёшь….

После рассказа Остапыча очарование берёзовой рощи как-то потускнело и захотелось побыстрее отсюда убраться. Мы же не свиньи, а люди… чтобы по беде ходить. Хотя ….

Мы обогнули холм с захороненной деревней и продолжили свое путешествие по довольно широкой аллее из кустов, подстриженных явно умелой рукой садовника.

• Какие интересные заросли, очень напоминают аллеи Фонтенбло, - заинтересовался необычным феноменом Анри, -  а вы говорите, Матвей Остапович, что деятельность человека здесь запрещена. Кто-то же выращивает и регулярно умело облагораживает эти кусты?

Наш проводник остановился, прислушался, повернулся к нам и поднял руку в знаке “внимание”:

• Ещё какой умелый садовник это делает, и с какой завидной регулярностью!!! Мы с вами, гости дорогие, свернули на территорию, обжитую зубрами. Это их тропа, а кусты - это деревца граба, принявшие густую кустистую форму из-за постоянного общипывания их веточек быками.  Прислушайтесь и приготовьтесь к съёмке!

Впереди раздавалось громкое фырканье и чавканье. Тропа сделала очередной поворот, и мы увидели огромного заросшего коричневой шерстью зубра, методично и беспощадно дравшего деревца.

• Ребята, снимайте быка, ближе, чем на десять метров к нему не подходите. Не шумите, он этого не любит. Поверьте мне, что эта с виду неуклюжая “корова” прыгает не хуже льва, и бежать может со скоростью резвого скакуна. Когда наснимаетесь - поднимите руку, и мы свернём в продуваемый ветром сосняк. Сосновый лес - это любимое место, где стадо зубров спасается  от жары и комаров, - продолжал ориентировать нас дед Матвей, рассматривая в бинокль небольшой бор.


• Егерь протянул мне бинокль, чтобы я могла увидеть это чудо!Перед лесом выделялась большая проплешина белого песка, в которой купалось двое зубрят под присмотром огромной и серьёзной такой мамы-зубрихи. Самка зубра стонала от удовольствия, почесывая свой бок о высокий гладкий пень-чесалку, отполированную многими поколениями животных.


• Везучие вы, ребята, я сам не так часто вижу, как молодняк купается. Это только на первый взгляд всё так просто: здесь они пасутся, там отдыхают, а на самом деле это их очень сложный и продуманный "дом", где всему точно отведено своё место. Стойла, лежки, песчаные купалки, места водопоя, чесалки, тропы. Здесь уникальное место: с одной стороны тропы ельник, с другой - чистый грабник с густым подлеском бересклета, свидины, рябины, орешника, в понижении растёт ольховник с зарослями крапивы и болотным разнотравьем, за которым небольшая протока с чистым ключом. Так что слева спальня, справа столовая, ванна и водопой.

Современная кино аппаратура позволяет делать уникальные кадры с довольно большого расстояния, что особенно ценно при съёмках осторожных и пугливых диких обитателей лесов.

• Спускаемся к протокам, там озерцо небольшое есть, интересное такое, величайшим художником нарисованное, куда до него Клоду Моне и Шишкину! - управлял движением группы  Матвей Остапыч.


• Операторы все время снимали по ходу, а проводник, как опытная няня, страховал их, чтобы они куда-нибудь не провалились. Расступились изящные ивы, заманивая в просторную протоку, где зубры обычно пили воду, но дальше,  в нескольких метрах от берега, плавал абсолютно круглый ковер: из белых, чёрных, фиолетовых, жёлтых и ярко-бордовых лилий. А, Остапыч не так прост! Про Моне он верно подметил! Если бы художник увидел эти цветы и краски хотя бы однажды, то рисовал бы только их всю свою жизнь. В этот момент я была уверена, что зверья, которое питается корнями и  лепестками лилий вокруг полно, но никто из них не трогает эту красоту. А человек, ради того, чтобы подарить цветок какой-нибудь Дусе, или просто так, уничтожил бы уже всё! Похоже, моё мировосприятие начинает меняться!


• Смотрите, надо снимать немедленно, а вот и Чернобыльский мутант! - закричал Алекс Капнист, показывая на огромную крысу, величиной с боевого мейн-куна, с полуметровым хвостом и острой усатой мордочкой.


• Ха-ха-ха! Так вот откуда берутся легенды, об огромных крысах-мутантах, живущих якобы в зоне отчуждения. Это речная выдра - очень редкое животное. Увидеть её днем, да ещё на берегу, редкость…Теперь аккуратно, по мосткам, двигаемся к подлеску. Здесь, извините, придётся поднять руки вверх и снимать будет уже невозможно. Поле колхозное за двадцать лет густо заросло кустарником, молодыми деревцами, пойдём напрямик к Медвежьему хутору… Тщательно смотрите под ноги, не наступайте ни на какие бугорки и холмики, чтобы не потревожить муравейники и не раздавить норки мышей. Напоминаю, следуем строго за мной, шаг в шаг, и не зевать, а то хлёсткой веткой глаза может поранить.

  Остапыч двигался впереди легко, упруго, бесшумно, как большая кошка. Движения его были неторопливы и точны одновременно, поднятые вверх руки мгновенно перехватывали верхушки молодых деревьев и высокой травы. Наша группа, где каждый был почти в два раза моложе его, шла медленно, то и дело что-то падало и гремело, шумное сопение и чавканье ботинок спотыкающихся людей ничем не отличалось от фырканья и топота стада зубров.

• Всё, мужики, здесь в кустах бузины, есть небольшая секретная поляна, на ней сделаем привал и поснедаем, - произнёс Матвей Остапыч, шагнул в сторону и… исчез.


• Я вдохнула побольше воздуха, набралась смелости и сделала тоже самое и ….. очутились на небольшом открытом пространстве, где по центру лежало вросшее в изумрудный мох бревно и раскинулся цветущий куст сирени.


• Складывайте свои пожитки на траву, люди добрые! Садитесь поближе к бревну! Отдыхаем! Сейчас быстренько на спиртовке чаёк из моих травок сварганю, откушаем его и будете, как новенькие. Не улыбайтесь, это воду пьют, а чай кушают!


• Красивое место для привала вы выбрали, Матвей Остапович, - промолвил  Анри, с блаженством снимая рюкзак и вытягивая ноги.


• Красота, несомненно, даёт силы при отдыхе, но это не самое главное при выборе местечка даже для небольшого привала. Пристанище выбирается таким образом, чтобы было достаточно только сесть на выбранное место, и ты уже практически полностью сливаешься с окружающей местностью. Весь фокус в том, что сам ты видишь всё вокруг, а тебя нет, - ответил проводник, зажигая спиртовку под котелком и доставая полотняный мешочек из одного из своих многочисленных карманов. Неторопливо развязав тесёмки на мешочке, егерь высыпал из него какие-то корешки в воду и накрыл варево крышкой.


• Кто может на нас здесь напасть? Хищники? Волки или медведи? - с нарочитым испугом спросил Александр Капнист.


• Да, зверью мы не нужны, у них и без нас развлечений хватает - привычка это, которая не раз мне и моим спутникам спасала жизнь. Ничего нового я вам не скажу, что самый страшный хищник - это человек. Браконьеры захаживают лося или зубра завалить, и ничем они не отличаются от вооруженных бандитов. Места глухие, а рации после схода с кабаньей тропы не работают. Да, вы не бойтесь, отдыхайте спокойно. У нас хорошо пернатый телеграф функционирует, если кто чужой объявляется: сороки вовсю морзянкой передают сигнал тревоги. Вы же не боитесь днём гулять у себя в Париже? Так, вот здесь, я думаю, намного безопасней. Пообщаемся минут тридцать, чайку целебного отведаем и пошлёпаем дальше, - как мог развлекал нас разговорами дед Матвей, переодически помешивая  и пробуя свою стряпню ложкой.


• Как же вы время определяете? Часов, как я мог заметить, у вас нет? - не унимался Анри.


• Это точно вы подметили - часов у меня нет, не ношу я их, ориентируюсь по солнцу, звёздам, цветам, росе, температуре воздуха. Ложусь, когда сон сморит, встаю, когда выспался. С детства знаю, с точностью до минуты, который час, и встать могу в любое время, когда надо. Мы, деревенские, связь со временем не утратили. А часы здесь чудят! Вот у вас, доктор, на руке какие часы?


• Ролекс субмарин! - не задумываясь ответил Анри.


• Марка меня не интересует! Механические или электронные? Посмотрите все на свои часы и скажите мне время, - как-то по особому хитренько спросил Остапыч.


• Мы все посмотрели на свои часы и по очереди начали отвечать на вопрос проводника.


• Механические, сейчас - двенадцать часов сорок пять минут.


• Электронные, сейчас десять часов, восемнадцать минут.


• Механические, сейчас одиннадцать часов, тридцать минут.


• Электронные, сейчас четыре часа , две минуты.


• Матвей Остапыч посмотрел на наши открытые от удивления рты и наморщенные лбы от попытки понять, что случилось с часами. Я приложила свои часы к уху - часы молчали, потом потрясла рукой, но стрелки часов замерли.


• Частенько здесь часы болеют, и что интересно: если они чудят, то у всей группы; а если идут точно, то тоже  у всех. Вот от чего это зависит мне непонятно. Может вы разберётесь?…. Чувство же голода человека редко подводит. Так что, ребятки, сейчас около часа дня, -  увещевал нас, как любопытных детей Остапыч, не забывая при этом раздавать бутерброды, извлекая их из своего бездонного рюкзака. - Так что откушаем чайку с бутерами и в путь.


• А радиационные дозиметры то же могут врать? - прошамкал забитым ртом Мишель Дризе.

Остапыч без всякого перевода сразу понял вопрос француза, и обратившись ко мне, сказал:

-   Ты ему переведи, дочка, что главный и самый верный ваш дозиметр и часы - это я. В необычное и незнакомое место, где некому помочь, идти можно только с человеком, которому доверяешь свою жизнь.